Я тоже сплю, но не как спят в Москве. Так учат нас спать те, кто знает больше нашего, кто может делать даже тогда, когда делать уже никто не может. Ребята купили мне знак Че Гевары. Я люблю Че Гевару, и они знают об этом. Я, правда, никогда не рассказывал им про джунгли Боливии, и про то, как спецназ шел по следам последних бойцов. Про то, как крестьяне предавали потому, что уже нельзя было не предать. Почти нельзя. Про то, как вертолеты взлетали с телом команданте, а оставшиеся в живых сжимали автоматы с пустыми магазинами в колючках чаппараля. Как они потом добрались до Родины. И как мертвому команданте отрубали руки… Мне нравится Володя на этом фото, он чувствует ситуацию, и понимающе комфортен. Крым, Восточные горы, не знаю где точно. 2005 год.

Го учит нас видеть сны. Поезд. Мы едем в Москву. Мальчик спит. Ему снится Крым, он не в поезде, он – там. Там, где надо помогать, где есть обязанность, где есть за что отвечать. Ему было трудно, но он терпел. Терпел, как терпят мужчины, когда им трудно. Теперь он едет в Москву. Мы едем вместе. Пока мы еще вместе. Пока мы в поезде – мы еще команда. Поезд Симферополь – Москва, 2005 год.

Го учит нас видеть огонь. Он бывает снаружи, а бывает внутри нас. Огонь может сжигать, а может обогревать. Огонь несет ян на поверхности, инь – внутри себя. Поэтому в него нельзя войти, там нет места для существ нашей природы. На огне – котелок, в нем вода. Будет чай, и мы будем его пить. Чай – это хорошо, он объединяет людей, лечит больных. Рыбачье, Крым 2005 год.

Двое в ущелье. Дима и Олег. И больше нет ничего – все находится в нас.

Верховья Узень-Баш. Загадочные места, это последняя точка, на которой кончаются туристические тропы. Дальше я не повел. Выше мы ходим только с моим учителем. Возможно, я попрошу у него разрешение сводить людей наверх. Что там? Почти ничего. Каменные речки, реликтовые березы, вцепившиеся корнями в склон. Ледник загнал их под самые скалы. Со скал падают камни и острыми, как бритва краями срезают им кору на стволах. Они держатся, иногда рожают детей. Дети не могут подниматься по склону, у них только один путь – вниз, но внизу они жить тоже не могут – там слишком жарко, там живут другие деревья. Так умирает древнее племя, племя пережившее Великий ледник.

Человек счастлив. Этого достаточно. Состояние счастья передается другим людям. Крым, плато Бабуган, Куш-Кая, 2005 год.

Виталик. Ты никогда не встречал этого мальчика, ни в одном походе? Жаль, с ним интересно. Он умеет шутить, хороший друг. Да, у нас у всех характеры, куда без этого. Виталик Кириллов, Генеральское, ДжурДжур, 2005 год.

Го учит нас ждать. Люди ждут. Кого мы ждем? Мы ждем друг друга. Мы всегда ждем друг друга, и если мы опаздываем, то только потому, что ждали друг друга. Дорога в Алушту, спуск с Ай-Йори. Крым, 2005 год.

Мы уходим. Куда? Люди делятся на два типа. Один тип спрашивает – *куда*, а другой – *кто уходит*. Кто уходит? Мы – уходим. Мы уходим в новое неизведанное. Не важно, что нас ждет там, важно, что это наш отряд, а в отряде – свои. Свои уходят, и ты всегда можешь уйти с ними. Не важно куда.

Го учит нас видеть детей. Дети подают нам знаки. О чем они? Я вижу вот что. На фото дети. Они живые. Никто из них не выделывается, ни у кого из них нет самодовольного лица взрослого. Дети – это живые люди. На них приятно смотреть. На живое смотреть приятно, на мертвое – пугающе отвратительно.

Го научило меня лежать в траве. В траве можно лежать, и смотреть сквозь нее. Трава – очень добрая. Она растет, в ней живут живые существа. Это еще одно особое состояние. В траве надо лежать тихо, не хочется пить или есть. Надо лежать очень спокойно и не слышно, дышать – незаметно для себя. Трава будет расти вокруг тебя. Она может подарить тебе другое представление о времени.